Юстинианская чума распространилась по западной части Евразии между VI и VIII веками нашей эры, обозначив первую известную вспышку бубонной чумы в этой части мира. Согласно новому анализу древних текстов и генетических данных, ее воздействие было гораздо более серьезным, чем предполагали некоторые недавние исследования.
Некоторые ученые считают, что эта «первая пандемия» в то время убила до половины населения Средиземноморского региона, что помогло разрушить Римскую империю.
Между тем, другие историки утверждают, что последствия были гораздо менее значительными, и предполагают, что вспышка, возможно, не имела большего воздействия, чем грипп в современном обществе.
Это подводит нас к последнему исследованию. Историк Питер Саррис из Кембриджского университета говорит, что историкам и археологам необходимо работать вместе с генетиками и учеными-экологами, чтобы полностью понять границы и масштабы вспышек древних болезней, включая, в данном конкретном примере, приход бубонной чумы.
«Некоторые историки по-прежнему глубоко враждебно настроены по отношению к внешним факторам, таким как болезни, как к серьезным факторам, влияющим на развитие человеческого общества, а «скептицизм против чумы» в последние годы привлек большое внимание», - говорит Саррис.
Саррис указывает на ряд улик, свидетельствующих о разрушительном воздействии Юстинианской чумы, в том числе целый ряд антикризисных законодательных мер, принятых в период между 542 и 545 годами н. э., по мере сокращения населения, за которым последовало сокращение законотворческой деятельности, поскольку пандемия полностью охватила империю.
Закон, принятый в 542 году, и предназначенный для поддержки банковского сектора имперской экономики, например, описывался как написанный Юстинианом среди «окружающего присутствия смерти». Другие законы того времени были направлены на то, чтобы избежать эксплуатации рабочих во время того, что казалось, острой нехваткой рабочей силы.
Более того, была выпущена серия легких золотых монет, которые представляют собой первое снижение стоимости золотой валюты за столетия - то, что в то время считалось бы чрезвычайным законодательством о банковских операциях. Примерно в то же время уменьшился вес утяжеленных ранее медных монет, циркулирующих в Константинополе.
Эти признаки более значительны, чем примеры, приведенные другими историками, утверждает Саррис. Некоторые исследования используют относительно нечастые упоминания о чуме в древней литературе как доказательство того, что ее последствия не были настолько широко распространены или разрушительны для общества.
Святой Себастьян молится за жертв Юстиниановой чумы (картина Лиферинкса). Фото: Wikimedia Commons.
«Наблюдение за чумой из первых рук заставило историка того времени, Прокопия Кесарийского, оторваться от своего обширного военного повествования и написать душераздирающий отчет о приходе чумы в Константинополь, который оставил глубокое впечатление на последующие поколения византийских читателей», - говорит Саррис.
«Это гораздо более показательно, чем количество написанных им слов, связанных с чумой. Разные авторы, пишущие разные типы текста, концентрируются на разных темах, и их работы нужно читать соответственно».
Саррис также подчеркивает растущее количество доказательств с ДНК, показывающих, насколько далеко за это время распространилась бубонная чума - вплоть до Англии, согласно генетическому анализу захоронения 2018 года, в одном случае, упомянутом в исследовании.
По словам Сарриса, подобный анализ ДНК - гораздо более надежный метод определения места распространения чумы, чем листание древних текстов. Это также может пролить новый свет на пути распространения болезни по Европе.
В этом конкретном случае болезнь, возможно, распространилась в Англию через страны Балтии и Скандинавии, прибыв туда до того, как поразила Средиземноморье, и дала историкам новое понимание того, как развивалась эта «первая пандемия».
«Нам есть чему поучиться на том, как наши предки отреагировали на эпидемические заболевания и как пандемии повлияли на социальные структуры, распределение богатства и образ мышления», - говорит Саррис.
«Увеличение количества генетических свидетельств приведет к направлениям, которые мы еще не можем предвидеть, и историки должны иметь возможность реагировать положительно и творчески, а не защищаться».
Исследование опубликовано в журнале Past & Present.
Источник: University of Cambridge
