Физик-теоретик о различении фактов и мнений, о том, почему он путешествовал во времени вперед, а не назад, и о ценности религии.
Ян Сэмпл - научный редактор издания Guardian. До прихода в газету в 2003 году он был журналистом в New Scientist и работал в британском научном обществе "Институт физики" редактором журнала. Он имеет докторскую степень в области биомедицинских материалов Лондонского университета королевы Марии. Он взял интервью у Брайана Грина. Предлагаем Вашему вниманию это интервью.
56-летний Брайан Грин - директор центра теоретической физики Колумбийского университета. Его работа по теории струн была сосредоточена на формах, которые могут принимать дополнительные измерения. Его последняя книга - «Until the End of Time: Mind, Matter and Our Search for Meaning in an Evolving Universe» («До конца времен: разум, материя и наши поиски смысла в развивающейся Вселенной»).
Что привело тебя в физику?
В детстве у меня возникали те же вопросы, с которыми в то или иное время сталкивается большинство детей: почему я здесь, как я здесь оказался, есть ли во всем этом цель? Я помню, как думал, что если бы был ответ, я бы его знал, потому что его знали бы все. Но никто этого не знал. Поэтому меня поразило, что поиск ответов на эти вопросы вряд ли приведет к чему-то очень интересному. Вместо этого меня заинтересовал контекст: не почему я здесь, а как я оказался здесь? Не почему существует вселенная, а как она возникла? А эти вопросы перенесут вас в самое сердце физики.
Когда вы были студентом, перед вашим лицом взорвалась газовая плита, когда вы пытались приготовить пиццу. Повлияло ли это на вашу жизнь как ученого?
Это был последний эксперимент, который я проводил, и притом невольный. Я не трогаю технику. Я теоретик насквозь: ручки, бумага, карандаши, компьютеры. Даже когда я учился в колледже, мне как-то удавалось ускользнуть от требования прохождения студентами лабораторных занятий. Я нашел способ выбраться из этого. Несомненно, на заднем плане маячила взрывающаяся газовая плита.
В последние годы профессионализм подвергся критике в США и Великобритании. Стоит ли волноваться?
Есть вопросы, на которые есть правильные и неправильные ответы, в противовес мнениям, и мы, к сожалению, дошли до того, что многие люди не делают этого различия. Это жизненно важный вопрос, особенно когда некоторые вопросы решают судьбу человечества и судьбу планеты. Решением должно быть образование. Мы должны убедить детей в раннем возрасте, что существуют способы исследования мира, которые могут дать очевидные истины. Это захватывающая вещь для ребенка, ребенку очень интересно учиться этому. И это важно.
Физики борются за создание нового ускорителя частиц, коллайдера, который заменит Большой адронный коллайдер. Кто должен его разместить?
Китай - вероятное место для его строительства, но это должна быть группа стран, которые собираются вместе. Мне хотелось бы думать, что не имеет значения, в какой стране он построен, потому что это будет машина для всего человечества. Наука - это прекрасное место, возможно, единственное место, где мир собирается вместе, чтобы работать плечом к плечу над вопросами, выходящими за пределы национальных границ, и это очень мощная вещь. Есть пятая сила? Есть другие частицы? Есть ли объяснение тому, почему частицы материи обладают такими свойствами? Другими словами, есть ли объяснение тому, почему реальность обладает такими свойствами? Это универсальные вопросы, на которые нам поможет ответить следующая машина.
Если бы у вас была машина времени, куда и в какое время вы бы полетели?
Я бы полетел вперед, а не назад, и это хорошо, потому что я не думаю, что можно двигаться назад, но я точно знаю, что можно двигаться вперед. Повиснуть у края черной дыры - популярная техника. Вы проведете год у края, и если вы достаточно близко, вы возвращаетесь, и это будет через миллиард лет вперед. Или вы вылетаете на ракетном корабле со скоростью, близкой к скорости света, на шесть месяцев, затем разворачиваетесь и возвращаетесь, и в зависимости от того, насколько близко к скорости света вы путешествовали, когда вы вернетесь, это будут тысячи, миллионы или миллиарды лет в будущее. Итак, мы знаем, как путешествовать во времени в теории, но мы просто не знаем, как реализовать это на практике. Я бы пошел вперед настолько, насколько позволяло устройство, потому что, оказавшись там, я всегда мог заранее прочитать о том, что произошло ранее. Я хотел бы быть в эпоху, когда еще есть планеты и звезды. Я бы, наверное, не пошел дальше триллиона лет назад. Однако мне было бы очень одиноко. Я бы сделал это, только если бы мог забрать свою семью.
В своей книге вы говорите о растущем беспорядке - увеличивающейся энтропии - Вселенной и о том, как это формирует ее будущее. Если Вселенная становится все более и более беспорядочной, почему образуются звезды, планеты и люди?
Это абсолютно фундаментально. Прелесть второго закона термодинамики заключается в том, что, хотя он предусматривает, что общий объем беспорядка должен увеличиваться, небольшие очаги порядка могут образовываться до тех пор, пока в процессе они создают достаточно беспорядка в окружающей среде для компенсации. Что касается звезд и планет, мы можем установить, что процесс формирования выбрасывает достаточно отходов и беспорядка в окружающую среду, что приводит к увеличению общего беспорядка. В самом деле, мы, люди, являемся хитроумной штуковиной, которая вытесняет беспорядок, заключенный внутри материи. Мы едим, дышим, и когда мы метаболизируем все, что принимаем, мы используем это для создания нашего внутреннего порядка, чтобы стать больше, сильнее и так далее, но в процессе мы выделяем достаточно тепла и отходов, так что общий баланс беспорядка полностью находится в направлении беспорядка.
Какую большую проблему вы хотели бы видеть решенной в течение своей жизни?
Природу времени. Откуда пришло время? Есть ли реальность, в которой нет понятия времени? Время является фундаментальным, или оно возникает только в определенных условиях? Это те вопросы, в которых, если бы мы обрели понимание, привели бы меня в глубокое удовлетворение, прежде чем я перейду к тому царству, которое нас ждет, и которое, вероятно, есть не что иное как ничто.
Насколько важно для человека, размышляющего о происхождении и конце Вселенной, видеть ночное небо?
В эти дни на Манхэттене в самые ясные ночи можно увидеть около трех звезд. Это может звучать наивно, но мне кажется, что если бы больше людей каждую ночь видели яркое небо, полное звезд, это в некоторой степени сделало бы мир лучше. Это сделало бы мир местом, где мы бы осознали, что являемся частью гораздо более величественного и грандиозного целого. Мы движемся в направлении, где все меньше и меньше представителей вида будут иметь такой опыт.
В своей книге вы говорите о «величии религии». Что вы имеете в виду?
Среди некоторых известных мне ученых есть тенденция судить о религии по тому, дает ли она нам фактическую информацию об объективной реальности. Это неправильный критерий. Есть много других, кто признает, что ценность религии заключается в ее способности обеспечивать чувство общности, позволять нам видеть нашу жизнь в более широком контексте, связывать нас через ритуал с нашими предками, уменьшать тревогу перед лицом смертности, среди других полностью субъективных преимуществ. Когда я пытаюсь понять себя как человека и как я вписываюсь в длинную цепочку человеческой культуры, уходящей корнями в тысячи лет, религия является очень ценной частью этой истории.
Насколько большую роль сыграла музыка в вашей жизни?
Мой папа был композитором и певцом. Он рано бросил школу, чтобы путешествовать по стране в качестве певца и автора песен, а затем в качестве тренера по вокалу. Это было важной частью моего воспитания. Для меня музыка - это самый прямой путь, по которому мы, люди, можем прикоснуться к чему-то, что выходит за рамки повседневного опыта. Это позволяет уму переместиться в царство, до которого трудно добраться любым другим способом.
Вы упоминаете в своей книге, что мы могли бы быть «Больцмановским мозгом» (Boltzmann brains) - мимолетными скоплениями частиц в космосе, которые создают случайно ощущение, что мы являемся нами. Не мешает ли это вам уснуть по ночам?
Я не волнуюсь в том смысле, что это вызывает у меня некую экзистенциальную тревогу. Я уверен, что я не мозг Больцмана. Однако мы хотим, чтобы наши теории сходным образом соглашались с тем, что мы не мозг Больцмана, но до сих пор им это оказалось на удивление сложно. Итак, я рассматриваю мозг Больцмана как математическую проблему, которую нам нужно решить, а не как экзистенциальный вызов. Я считаю, что это проблема, которую мы однажды преодолеем.
В космическом масштабе человечество, вероятно, будет существовать в мгновение ока. Если наш вид однажды вымрет, зачем нам стремиться к каким то достижениям?
Как я обсуждаю в книге, мы возникли в результате обширной последовательности квантовых событий, восходящих к Большому взрыву, каждое из которых могло бы развернуться по-другому, в результате чего возникла бы Вселенная, в которой мы не существовали бы. Когда вы осознаете это, и когда вы также понимаете, что жизнь и разум являются мимолетными явлениями на космической шкале времени, вы поймете, что мы должны стремиться не ради того, чтобы оставить прочное наследие, а, скорее, потому, что каждому из нас была предоставлена поразительно маловероятная, глубоко драгоценная возможность.
Если люди уберут одну мысль из вашей книги, что это будет?
То, что очень важно и ценно понимать, как мы вписываемся в максимально возможный ландшафт, в самые длинные сроки во времени (максимально возможную временную шкалу). Наблюдение за тем, как мы и наш вид вписываемся между Большим взрывом и ближайшими научными исследованиями и наукой, которая может привести нас к концу времен - это то, что дает нам глубоко просвещающий контекст. Это позволяет нам увидеть человеческий поиск смысла и цели в ином свете, и вместе с тем признать, что нет окончательного ответа, витающего в глубинах космоса в ожидании открытия. Вместо этого контекст, предоставляемый космологическим повествованием, полностью освобождает нас для развития наших собственных, глубоко и полностью субъективных причин существования.
Источник: The Guardian